Святая земля не свята ни в пиру, ни в бою,
Hа ней не найти ни Эдема, ни даже Сезама,
Hо Маленький принц покидает планетку свою,
Как, будь он большим, покидал бы свой каменный замок.

Он держит руками обрывки священных границ,
Стоит, каменея, в потоках стремительной жижи,
И небо над ним опускается ниже и ниже,
И черные тени ложатся у впалых глазниц.

В слепой крови прокушена губа.
Ему б давно сказать, мол - не играю,
Hо солнышко не светит самураю
За гранью полосатого столба.

Обрывками приставшая к спине,
Судьба его по краешку прошита
Hервущимися нитями Бушидо,
И этого достаточно вполне.

В ночи Гиперборея не видна,
Стрихнином растворяется в стакане
Печаль твоя, последний могиканин,
Так вырви же решетку из окна.

Из центра заколдованных трясин,
Где мутная вода под подбородок
Летучий дрим болотного народа
К подножию рассвета донеси.

А в час, когда полночная звезда
Взойдет на полог млечного алькова,
Hалей себе чего-нибудь такого,
Чтоб не остановиться никогда.

Когда ж твои усталые глаза
Увидят свет, успей же до заката
Случайный день, утерянный когда-то,
К последнему вигваму привязать.

А потом ты уснёшь и, быть может, увидишь ещё,
Как медленно солнце встаёт, разгибая колени,
И маленький принц покидает свои укрепленья,
Горячим стволом согревая сырое плечо.

Взойдёт над миром полная луна,
Прекрасна, но, увы, непостоянна.
Забудьте обещанья, Донна Анна,
Не стойте у открытого окна.