Кинчев:
Не помню точно, но кто-то сказал, будто рок-н-ролл - это он
В комплексах рождается спесь, не больше того.
Григорян:
Я помню время, когда всякой струне не давалось шанса на звон,
Галанин:
И каждый звук мечтал умереть за естество.

Скляр:
Нас было мало, Макар был прав - в битвах крепла горечь потерь.
Романов:
Рок тогда граничил с тюрьмой, но ждал перемен.
Чиж:
По ритму Майка, по аккордам БГ я приоткрывал эту дверь
Борзыкин:
И как Цой, раскачивал ночь пульсацией вен.

все:
Мы движемся по струнам сердец,
Считая ночи днем.
Нас мало, но пока мы в пути
В нас горит открытым огнем
Кинчев и БГ:
Рок-н-ролл

Сукачев и Рикошет:
Мы были вместе по законам войны, - каждый на своем рубеже,
Бутусов:
Мы меняли правду на боль, - так было легче дышать
Самойловы:
Когда один из нас срывался в пике на очередном вираже,
Мы просили не голосить и не провожать.

Васильев:
Огнем СашБаша не насытилась жизнь,
Кинчев:
По Чуме тоскует металл,
Сукачев:
Пульс Крупы - "Я остаюсь" не изменить.
Скляр и Галанин:
Ори им Гарик, болью выплесни "Плач",
Шахрин:
Как Ревякин сердцем сказал:
Ревякин:
"Когда задуют наши костры, вас станет знобить"

все
Мы движемся по струнам сердец,
Считая ночи днем.
Нас мало, но пока мы в пути
В нас горит открытым огнем
Кинчев и БГ:
Рок-н-ролл

Горшок и Князь:
Шевчук, Шахрин, Борзыкин, Ник Рок-н-ролл, Шклярский, Ай-ай-ай, Рикошет,
Пух:
Летов, Григорян, Чистяков, Свин, Паращук,
Ай-ай-ай:
Васильев, Федоров, Самойловы, Чиж, Скляр, Бутусов, Янка, Паштет,
Григорян:
Князь, Галанин, Чача, Горшок, Черт да Паук.

Макаревич:
Конечно, это явно не все в перечне достойных имен,
Кто сумел наполнить сердца болью струны.
Пух:
Не помню точно, но кто-то сказал, будто рок-н-ролл - это он
Кинчев:
И я решил поставить вопрос: - а кто тогда мы?