Я чую, мой балкон желает треснуть, Под собой меня похоронить. Я докурил и опять вживляюсь в кресло. Шантрапа. Морды. Вечно Слова превращают их в антропоморфное нечто. Ну то как бы друзья мои, сука.. Тени с нарисованного грязью рисунка. Я не слеп, я вижу правду: Черную рвоту из слов выдает на пол оратор. Коли перестал понимать его – тянись за бутылкой. Я перестал. Я – молчаливая тень и мне надо наружу. Так часто говорят… Вместо лиц будто дырки.. Разбитый фонарь… Луну ждет та же участь. Подо мной земля проявила живучесть. То как бы сосед мой, тварь. Веки кушают пыль. Его рот переполнен молитвой: «Господь, освяти эти земли, да пустыням даруй снедь и зелень. Да ты видел малышей? Гниют, сидя в песочнице. Да, бледен мой стих. А ведь знаешь, раньше было лучше! И конъюнктура не дарила нам тавро одичавших, безумных людей». «Да,да!» - говорю. «Без ведома Бога стригут наголо люд!... Зато ночью в дома к нам придет карнавал! Братцы - скелеты, мечом – языки. И скрипкой заплачут дети на карнавал. Схватит старуху за плечо Иезекииль. Скажет: «Мене, текел, упарсин, карнавал!» Она включит газ, но забудет про пламя. Ведь должен гореть карнавал. Высекает огонь трясущейся дланью.  По ком звонят вдали колокола? К кому стучится ночью отравление? Кого разденет пламя догола? Как больно будет мне за преступление?  Не знающий покоя автор Вопрошал стену краской так искренне: «Что такое завтра?» Мне уже, похоже, известно: Автор превратил холст тут же в отхожее место. Ахах… Каждый так подписался… Ветер крутит с пылью грязные танцы И разносит заразу. Ей надо не столько убивать, сколько распространяться. Как ты мог так уйти в обыватели? Блядь, я впитал дерьмо из груди матери! Нас крестили в болотных массивах, Им так глубоко плевать на твои духовные силы, малышка. Да ты ж, моя гарпия, Зовет оперной вороной в своё царствие. Пока с неба падают капли, с крыши падает люд. Я бегу к ней и верю наивно, что я люблю… …тебя. Мы скоро уедем. Обещаю, у нас будут новый город и дети И ты прекратишь ныть. Одухотворять будет Не препарат, а река тишины. У наших маленьких клонов Вместо ручек отрастут папилломы Не будет еды, так сожрем у друг друга души. Там будет лучше и плюсом Ночью в дома к нам придет карнавал! Братцы - скелеты, мечом – языки. И скрипкой заплачут дети на карнавал. Схватит старуху за плечо Иезекииль. Скажет: «Мене, текел, упарсин, карнавал!» Она включит газ, но забудет про пламя. Ведь должен гореть карнавал. Высекает огонь трясущейся дланью.  Я помню мамины сказы про монстров, И про тоннель, что ведет их под мой спальный остров. Ворующие души детей во тьму улиц. А не теми ли чудищами мы проснулись? Идя всеядно по шару, Освещает мой путь лишь сияние пожаров. О, горячий мой век! Тот ли это огонь,  В котором должен гореть человек?  Левые мысли прочь! Мы стоим, смотрим, ждем, когда очередным пламенем брызнет ночь. Ползут вверх желтые клочья. И там, вдали, Ждет наш дом свой черед впитать огни. Температура исповедует любую гниль. Яу! Мы как бы тут не виноваты! Кто, в конце концов, нам диктует команды? Красят фразой все плиты ПО-2: «Не нужны моим улицам элитные дома!» Эй! Остывает наш бал! В дым и золу ушла ночи ворожба. Вдалеке не рассвет небо взорвал, Там просто прошел еще один карнавал.  По ком звонят вдали колокола? К кому стучится ночью отравление? Кого разденет пламя догола? Как больно будет мне за преступление?