Мой святой отец, мне уже конец,
Моя вечность умрет на огне.
 Я к тебе лечу, я тебе кричу,
 Как я был на войне, на войне.
 В те суровые дни мне уснуть не давал
 Трижды русский восточный фронт.
 Видел ты, знаешь сам, в своих помыслах чист
 Я ушел защищать фатерлянд.
 От мороза рвалась моя кожа по швам,
 И могилой казался окоп.
 Вдруг ударил гром, и разинуло небо
 Окровавленный пламенем рот.
 
 Мой святой отец, мне уже конец,
 Моя вечность умрет на огне.
 Я к тебе лечу, я тебе кричу,
 Как я был на войне, на войне.
 
 И рыгало оно, извергало оно
 Грозный ливень рычащих ракет.
 Летели ангелы, мечи огненны
 Кары Божьей в их руках.
 А потом, когда они кончились,
 Задрожали ночные леса,
 И пришли из них черны демоны,
 Волоса от ушей до хвоста.
 
 Разрывали нас, разгрызали нас и орали Интернационал,
 А один из них так ударил меня, что я замертво как бы упал.
 
 Так лежал я в ночи, ничего не могя,
 И из недр кровавой земли
 Выполз червь-искуситель, сияющий змей,
 И лукаво так прошептал:
 Ты устал от войны, твои дни сочтены,
 Все пропало, мой маленький Фриц.
 Но я верну тебе жизнь, ты придешь домой,
 Отрекись!
 Так сказал он, и грех отомкнул мне уста,
 И они прошептали: Да...
 Засмеялся он, и взорвался он,
 И разверзлась земля подо мной.
 
 Мой святой отец, я ушел, конец.
 Я в одной из твоих могил.
 Я кричу тебе, как я был на войне,
 Как лукавый меня погубил.
 Мой святой отец, мне уже конец,
 Моя вечность умрет на огне.
 Я к тебе лечу, я тебе кричу,
 Как я был на войне, на войне.
 Я был на войне.