Было холодно... Очень холодно. Хм..  А что ещё ожидать от промерзлой январской земли Петербурга?! Мой гроб трещал от каждой новой пещинки падавшей на его дубовую, аккуратно залаченную крышку. Казалось, ещё вот-вот, совсем немного и стальные гвозди, вбитые в него погнуться и, вся толща ледяной земли упадет на моё холодное мертвое тело...
   Это она убила меня... Вон - та девушка, стоящая прям перед моей свежей могилой на коленях, держащая в своих прелестных байховых перчатках горсть земли, чтобы попрощаться со мной в последний  раз. Представляю, какая же удивительно нескромная улыбка таиться под её шалью. Но.. подождите! Никакой улыбки нет! Её состояние горя настолько искренне, что даже меня прослезило... Господи! Значит она сделала всё это совсем не со зла. Она просто устала. Она  устала так же как и я в одно время, когда ещё не был с ней знаком. Тогда было тусклое октябрьское утро и я проснулся от того, что стало жутко холодно. Быстро накинув на себя тёплые шерстяной пуловер хотел бежать ближе к печке, чтобы согреться и заодно приготовить свой любимый черный кофе, зёрна которого брат мне привёз из самой Бразилии. И тут проходя мимо окна краем глаза увидел всё то, что происходило на улице: почти голые деревья изгибались под удивительной силой ветра, холодный воздух кидал уже упавшие полумёртвые листья в разные стороны буд - то мстил за что-то. И, о господи! Серое. До ужаса серое, затянутое толстым слоем облаков небо просто ревело. Видимо и ему не нравилось то, что происходило в это время года...
   Сколько я стоял у этого окна не помню. Мне было уже всё равно. Я даже не заметил как начали трещать от холода мои пальцы. И буквально в секунду мне захотелось как-то справиться с этим состоянием, изменить всё это! Но изменить я смог только себя.
   Забыв про холод, про великолепный черный кофе я вбежал в небольшой сарайчик где хранился всякий хлам: старый велосипед, разорванные куклы моей племянницы и плесень, жившая там на особых правах. Из всего этого почти сразу смог найти канистру с керосином , которую оставил до тех времен когда она мне пригодиться. Открыл. Подумал ещё секунду, но решения не поменял. С ужасным криком от злости на самого себя  я лил, лил керосин везде где только мог: в сарайчике, в холле дома, на крышу и в итоге через несколько минут весь дом уже наполнился ядовитым запахом. Взяв с собой только небольшую порцию настоящего Бразильского кофе брата, без всякого сожаления созжог до дла свой дом...
   После всего этого добровольно ушёл в психиатрическую лечебницу на другом конце города. Там жил, а точнее существовал восемь лет. И был счастлив! Возможно, потому-что был одинок, причем одинок совсем. За весь этот срок я видел лишь двух нянечек которые приносили мне какую-то жалкую  вонючую пищу и таблетки...
   Ушёл я от туда так же добровольно как и пришёл. Врачи меня не задерживали и лишь посоветовали теперь по больше есть, чтобы быт похожим хотя бы немного на человека. Из лечебницы идти мне было некуда, дом сгорел и ещё на третьем году жизни там мне сообщили что моя мать скончалась от чехотки. Поэтому я пошёл в банк, где лежало моё состояние. Не хвастаясь, могу сообщить что денег у меня было очень много, плюс  огромное наследство от матери и проценты со всего этого вместе взятого давали мне надежду на светлое будущее.
   Я переехал в дом матери. Он был огромен. По четыре-пять комнат на каждом из трёх этажей. Но, в нём было жутко холодно. Столько лет в него приходила лишь мамина экономка, которая иногда очищала дом от паутины и  тараканов.
   И вот в первый же вечер, прогуливаясь по скверу недалеко от моего жилища я увидел девушку в конце аллеи из массивных скамей. Она сидела одна. Совершенно одна и думала, кажется вообще не о чём. Я подошёл как галантный мужчина и предложил ей свою помощь. Она хотела уточнить какую и я уточнил, предложив ей свой дом, свой камин и, заодно своё сердце. В её зелёных, поистине глубоких глазах появилось удивление и, величественное ликование, скрывать которое она видимо, не пыталась. Она сказала что подумает.
   Думала она недолго.