Леблядь князю помахала,
А когда махать устала,
После села, загрустила,
Газы под себя пустила.
Они дали ей в мозги,
И в них родилися стихи.

Милый, любимый, нет тебя рядом,
Я не ласкаю тебя своим задом,
Как бы хотелось с тобой поебаться,
С рожей прыщавой твоей целоваться,
Ах, если бы сбылась моя мечта,
Какая жизнь настала бы тогда,
Ах, если бы мечта сбылась,
На десять лет вперед бы наеблась!
Жду тебя, милый, когда ты приедешь,
Хуем багровым мне в жопу заедешь,
Я бы старалась писькой и ртом,
Хочу извращений с горбатым хуём.
Ах, если бы сбылась моя мечта,
Какая жизнь настала бы тогда,
Ах, если бы мечта сбылась,
На десять лет вперед бы наеблась!

Князь окиян перелетел,
В царский терем он влетел,
В щель как нинзя просочился,
Сел на трон и затаился.
Царь с жидами вел базар,
На столе был самовар,
Огурцов, так, с полкадушки,
Бублики, ватрушки, сушки,
Хрен, два жареных гуся,
Докторская колбаса,
Четверть мутной буряковки,
Ну, корейская морковка,
Ящик пива, мармелад,
В общем, разный провиант.
Славно выпив, закусив,
Царь спросил, по мере сил:
«Кто вы, как зовут, окуда, запятая,
Ладно ль за морем иль худо?
Отвечать мне на вопрос!
Слышишь ты, горбатый нос!» -
«За морем житье не хило,
В свете ж вот какое диво -
Так на острове Буяне
На центральном окияне,
Град раскинулся кругом,
Держит город князь Гондон.
У Гондона есть шалава,
Выступает словно пава,
У нее такой лобок,
Описать не хватит строк, у нас на Ставр… ну, это не важно,
Днем на пляже загорает,
Камасутру, знаете, изучает,
Гладко выбрито усё тело,
Сиськи пятого размера, или шестого, ну, как комба… ну, это не важно,
А кому она дает,
Тот, знаете, от счастья аж поет, знаете, «Легко на сердце от песни веселой…».
Царь потер рукой ширинку:
«Это диво мне в новинку,
Телку я уже хочу,
Вот пойду и подрочу.
Борода, пиши указ:
«Собираться сей же час, прям всем пленумом.
А где, кстати, боярин Суслов?»