РЫБА

Дожил. Изник в товаре. Язык на месте, а слов ничуть.
Рыба в стеклянном шаре меня смущает. Не что-нибудь.
Смотрит она сурово. Молчит неслышно. Блестит едва.
Рыба, шепни два слова. Хотя бы, что ли, «жива, жива».

Мелких, себе в убыток, набрал причастий. Вручил на чай.
Свился предлинный свиток в предолгий ящик. Прости-прощай.
Тщетно топчусь кругами, не возле даже, а вне всего.
Рыба, взмахни руками. Минор немыслим, спугни его.

Осень. Дожди. Дремота. Бездонный омут. Бессонный гнёт.
Бледный на фото кто-то вот-вот очнётся и подмигнёт:
помнишь кофейню в Сохо? Конечно помню. Да толку что!
Рыба, мне очень плохо. Мне даже хуже, чем только что.

«След мой волною смоет», - пропел ребёнок. И след пропал.
В гости? Сейчас не стоит. Явлюсь к разъезду. Скажу - проспал.
Или останусь дома, с ковра не двинусь. Не та луна.
Осень. Минор. Истома. Какие гости, когда волна?

«Всякой по паре твари», - прочёл я как-то. Незнамо где.
Рыба в стеклянном шаре - плохой помощник моей беде.
Гибкий предмет улова, деталь декора, форель-плотва.
Рыба, шепни два слова. Взмахни руками. Жива, жива.

1997