Был как будто шуточный повод нести в руках этот обод,
найденный на обочине, но хватит глупостей - начался холод.
И время для пешего хода позднее - полночь,
в канаву швырнул обременяющий руки обруч,
освободившийся палец большой я над дорогой выпятил
и – вот так скорость! – тут же на помощь
фура со скрипом затормозила, дверь пассажира
открылась, меня окатило уютом из кабины, спокойно водила
заговорил: «Зябко снаружи – залазь, пилигрим!»
Это же из юности моей слова, от бабушки и Жюля Верна. Всё, еду я с ним!
Он аппетитно отпил из термоса, сказав: «Извини,
не предлагаю тебе, это кофе высочайшей крепости,
пью от сонливости, или, как гласит дорожный фольклор:
Чтобы чёртов Бурка не подсел. Бурка усыпляет, Бурка хитёр!
Молча сидит и ты вырубаешься. Блин! Может ты и есть Бурка?!»
Не то, чтобы смешно, но я хихикнул - людей, говорят, сближает шутка.

ПРИПЕВ:

На тракте или в тесноте городского затора
убаюкивает монотонность микровзрывов мотора,
и душа открывается для ещё как живого
русского индустриального фольклора.

2
Мне показалась милой просьба простолюдина:
«Мужик, попрошу, чтобы за рулём меня не сморило,
Чё-нибудь рассказывай мне. Едешь ты, к примеру, куда?»
«К родителям в деревню, остопиздили города.»
«Понимаю. А машина то есть у родни?»
«Нет». «Хорошо. Значит их мне не надо везти».
«Странно. К чему это ты?» «А к тому, что село Горбунки,
где твои родаки - в Ингрии, а ты тут сердце тайги
пронзаешь инородным телом камаза.
Кстати, так легко стал в руках крутиться, зараза,
но всё же не моё это - держи свой обруч.»
Руль в моих руках, в канаве камаз, таки Бурка наебал, лесная сволочь.

ПРИПЕВ