Völlerei (Обжорство).
— Наказание за «грех», искривлённая грань. Труп, посвящённый Богу.
Что же заставило тебя пересечь границу?
Что ж, спой мне об этом...
Чтобы вытянуть нить тех блёклых воспоминаний,
Мои ноги шли вглубь мрачного леса.
Чтобы догнать дорогу моих детских воспоминаний,
Я забралась в самую чащу этого дремучего леса.
За ручейком, слева от знакомой пихты
Всё ещё стоит мой старый дом.
Когда я узнала обо всём, уже неизвестно было, где мой отец,
Лишь мы вдвоём, я и моя мать, всегда жили бедно.
Нас ложно обвиняли во множестве лживых преступлений, например, в отравлении колодца,
И те, кого я звала друзьями, были просто лесными животными...
И всё-таки, ах, матушка, я действительно была счастлива.
Ах, и знаешь, почему? Потому что я была с тобой, матушка.
Почему же матушка бросила меня?
Какова бы ни была причина, я хочу знать...
Женский монастырь в большом городе приютил маленькую меня.
Однако ветер яростного цветения реформации
Был жестоко разбит протестантами.
Людская жизнь — такое несчастье, ведь мы не управляем своей судьбой,
Верим, что в конце будет новое начало. Смело,
Чтобы разрешить свои давние сомнения, я отправилась назад, на родину, и начала своё путешествие.
За ручейком, слева от знакомой пихты
Всё ещё стоит мой старый дом.
Меня встретила старуха, возраста того же, что и камень.
И в то, что эта женщина — абсолютная незнакомка! — моя «мать», вдруг стало так сложно поверить!
Глаза матери не видели во мне «дочь», но желали меня, как «еду»,
И я поняла, что она уже утратила свою чистоту.
А затем...
— Я дома.
— Еда?
— Вот, держите. Вам нравится? Что же, ты не узнаёшь меня?
— Что за бред ты несёшь?! Дай ещё, ещё, ещё!
— Пришла реформация, но слишком поздно...
Мне не по силам и просто человеческая порция.
Перевёрнутый крест делает все признания бессмысленными,
И моим молитвам не достичь Господа.
Не отпущенные, грехи продолжают копиться.
— Понятно... Так вот как тебя принесли в жертву.
Неприятно, конечно, но придётся немного подождать, ведь детское сожаление может быть отмщено лишь детьми. Нормально?
Итак, начнём нашу трагедию возмездия?
Несчастные брат с сестрой, брошенные в лесу.
Я слишком хорошо понимаю печаль брошенных детей.
Птицы, которыми я управляла, съели их тропинку из хлебных крошек,
Те белоснежные птицы спели приглащение.
— Смотри-ка, брат Гензель! Гляди, там домик!
— Но, Гретель, это же дом страшной ведьмы!.. Впрочем...
— Впрочем?
— Мой голодный желудок... хуже смерти!
— Хуже смерти!
— Кто-нибудь дома?
— Ох! Какие милые гости! Вы, должно быть, голодны? Проходите, пожалуйста!
Крыша сделана из Lebkuchen (пряников), а окна — из белого сахара.
Этот дом сделан из восхитительных сладостей, берите, я угощаю!
Ах, не стоит сдерживаться,
Накормить досыта детишек — моя маленькая мечта.
Ах, мой муж, ростовщик, не вернулся живым домой,
И я унаследовала всё его состояние...
Избалованные бескорыстной добротой старухи, брат с сестрой всё ели и ели,
Однажды девочка взглянула на мальчика, ставшего круглым, и испугалась.
— Ах! Эта старуха — ведьма, и хочет нас обоих съесть!
И прежде, чем нас убьют, убьём её, ведь это так опасно!
Давай сильно пнём её в спину!
— Съесть нас захотела! Да как будто я это позволю!
— Молодец, Гретель! Теперь ведьма обречена!
— Расскажем нашему соседу, Томасу?
— Да, злобная ведьма сгорела! И дом...
— ...будет нашим!
— Эй, Том!
— Том!
— Эй, Гензель! Где ты так растолстел?
— Та-да!
— Ух ты! Счастливчики!
— Похоже, что все старухи, живущие в лесу, — ведьмы.
— И всё-таки эти дети не только нахалы, но ещё и вруны! Больше всего таких ненавижу!

Перевод:
Японский — английский:
Ialdabaoth, AlexCab, Meishu, chuongtu.
Немецкий — английский:
Bayu, Tias, ClimbIcer.
Английский — русский:
Akagane Sutare, Aoki Yukari