Ой, над Атлантикой солнце взошло.
За кормой кипит золота вода.
Ой, пропадает парень ни за что.
Снова в одиночку, да бог весть куда. 

Что ж ты, Федя, дома не сидишь?
Али не мила те голуба-жена?
Али силищи в ногах миллион?
Али золотых во кармане - шиш?

Вот иной юберменш, 
как выходит на Ла-Манш -
навернет гефилте фиш 
будто год не манж
па.
Папарацци под водой, 
старший шкипер с бородой, 
кок на яхте а-партэ, 
позади - секуритэ
на катере катит.
А с Федею один лишь Святой Николай, 
только Федя-капитан, 
да Святой Николай...
Эх, да может и хватит!

Али ты, Федюша, извилиной слаб?
Сделался и сам бы космополит!
Против тя природушка, мачеха зла.
Только целым миром и победить.

Вот на полюс Амундсен да Скотт.
Сорок пять оленей дирижабель волокет.
Пятдесят саней да пятьсот собак.
Кто отстал от саночек - тот дурак!

А у нашего Феди забот завал:
надо парус крепить 
да держать штурвал.
А у Феди всей подмоги лишь Святой Николай, 
только твердая рука, 
да Святой Николай, 
да внутренний стержень.
И Федя крепит парус, и штурвал дрожит, 
и Федя кричит: "Николай, держи!"
И Николай - держит!

Ой, как над морем сбирается пар.
Все бы пару вверх, все бы душам в рай.
Сколько не выдумывай, что Земля - шар, 
а любому морю найдется край.

Федька наш, глянь, совсем офонарел -
лезет на Верест, басурман-гору.
Ой, да не нужен Феде кислород,
зело веселящий газохимикат.

А отчего ж Федя весел? - 
Так то не газ, 
А оттого Федя весел,
докуда влез.
А оттедова видать 
океан-моря
и Сахару в сухарях,
и Канару в фонарях,
и русское поле.
И на Фединой реснице
слеза бела,
и Федя кричит:
"Ты понял, Николай?"
Эх, да Николай - понял!