Припев:
Сильных не сделать послушным орудием,
Плясать на нитях кукловодов им всегда не подстать, 
Он хочет жить, но вокруг опять не поймут тебя,
Даруя мир, в котором можно лишь существовать.

I:
Восемнадцать. Не распинался ради оваций, 
Любил Цоя с пациками на гитаре побацать.
Отца и мать свято ценил, и под дождём вся,
Утопая во взгляде, сказала, с армии дождётся.

Дальше быстро - пехота, лысый на фото,
Рысью к лычкам, младший сержант, первая рота.
Шанс этот не упускал, убиваясь по полной.
Читал письма из дома, согреваясь теплом их.

Обычное задание - в лице не изменился,
Квадрат D34, поиск рецидивистов.
К цели как всегда первый после офицеров,
Команда "Стой" не остановит, как ошейник цербера.

Выстрелы и взрывы начинались из ниоткуда,
Но прочитал устав - не значит стал мудрым.
Дико нравилось идти по канату, пока на ту
Голову не нашлась ударная волна от гранаты.

II:
Домой досрочно в общем, но овощем - хирург
Установил полный паралич ног и рук.
Травма черепа также дала знать о своём -
Не говорит, только кивнёт или мотнёт головой.

Зато живёт, глаза за горизонт вдаль,
Откуда знал, что встретит так свой двадцатый февраль,
Человек чести, рожденный для мира встряски,
Передвигается родными в инвалидной коляске.

Она вроде рядом, но скорее как с братом,
Галлоны солёной из глаз, также у мамы и папы.
Движем лишь кукловодом. Смириться - нет, как?
Не за монеты в мире он марионетка.

Цепляясь зубами за мебель и шторы, да похуй
За что попадется ползёт к небу, движется к солнцу,
Орёт от злости громко, срывая в кровь горло,
Вот чистый воздух чуть успокоил на вдохах.

Губы искусаны в мясо, молча просит пощады.
Внизу дети бросают в корзину мяч на площадке
И в тишине страшной видят, чаще дыша,
Полет марионетки в коляске с девятого этажа.