Летит жидкий снег.
Троллейбус бежит.
Как будто прохладно, как будто плюс.
Я проезжаю кинотеатр «Новороссийск», 
В который ходил, когда был безус.
В троллейбусе и так горячо из-за баб,
Шофер еще печку включил на макс.
Отражается в потных лицах судьба,
Магазин оргтехники, цена за бакс. 
Хорошо, когда жидкий снег за стеклом
Почитать Лавкрафта, стоя в проходе, 
Чтоб старушечья тележка стояла на твоем ботинке одним колесом,
И чтоб немного еще втыкало от терпинкода,
Чтоб обволакивало справа мясом бабы потливой
И щекотил бородой затылок какой-то дед,
Чтоб в левый бок упирался
Бомжа велосипед кривокрылый
И чтобы троллейбус все время кидало в кювет.
И подумаешь тогда забавно,
Что троллейбус идет на восток,
И станет приятно от мысли такой понимания,
В сердце покой, и в мочевом пузыре кипяток,
И память ласкает гусиным пером токсикомания.
Надо ехать и ехать, с картонным билетом
По кольцу Садовому во время слабого снегопада
С любимым Лавкрафтом, с воткнутым в жопу велосипедом,
Проезжая над подземным переходом, где тусуется
Герман Виноградов,
Уезжая все дальше, приходываться тихонько, 
Не шевелиться, стоять неподвижно, глядя на сумрак, 
На дома на Садовом кольце, Тащиться от посторонних,
Как больной идиот, как дебил, как придурок. 
Знать, что думают так про тебя пассажиры, 
Искрящие биополями невидимой биопроводки 
Терпеливые, в общем не злые, Алеши и Иры, 
На каждой яме друг в друга вонзающие подбородки. Вот уже остановка моя, Я слезаю, слезаю,
Не оглядываясь, шагну в бурую жижу,
Снег тот час же прилипнет к чуть видным мешкам под глазами, 
Снег залепит глаза, ничего, то, что надо - увижу. Увижу.