И отрок играет безумцу царю,
      И ночь беспощадную рушит,
      И громко победную кличет зарю,
      И призраки ужаса душит.
      И царь благосклонно ему говорит:
      "Огонь в тебе, юноша, дивный горит,
      И я за такое лекарство
      Отдам тебе дочку и царство".
      А царская дочка глядит на певца,
      Ей песен не нужно, не нужно венца,
      В душе ее скорбь и обида,
      Но хочет Мелхола - Давида.
      Бледнее, чем мертвая, рот ее сжат,
      В зеленых глазах исступленье,
      Сияют одежды, и стройно звенят
      Запястья при каждом движеньи.
      Как тайна, как сон, как праматерь Лилит!
      Не волей своею она говорит:
      "Наверно, с отравой мне дали питье,
      И мой помрачается дух,
      Бесстыдство мое - униженье мое,
      Бродяга, разбойник, пастух!
      Зачем же никто из придворных вельмож,
      Увы, на него не похож!..
      А солнца лучи... а звезды в ночи...
      А эта холодная дрожь..."

      1959-1961