Через десять лет   

Еще бы не бояться мне полетов,
Когда начальник мой Е. Б. Изотов,
Всегда в больное колет как игла.
«Эх, - говорит, - салага!
У них - и то, в Чикаго,
Три дня назад авария была!..»

Хотя бы сплюнул: все же люди - братья,
И мы вдвоем и не под кумачом, -
Но знает, черт: и так для предприятья
Я - хоть куда, хоть как и хоть на чем!

Я не в страхе, я навеселе -
Чтоб по трапу пройти не моргнув -
Тренируюсь уже на земле,
Туго-натуго пояс стянув.

Но, слава богу, я не вылетаю, -
В аэропорте время коротаю
Еще с одним таким же - побратим!
Мы пьем седьмую за день
За то, что все мы сядем,
И, может быть, - туда, куда летим.

Пусть в ресторане не дают на вынос, -
Там радио молчит, там благодать,
Вбежит швейцар и рявкнет: «Кто на Вильнюс!..
Спокойно продолжайте выпивать!»

Мне лететь - острый нож и петля:
Ни поесть, ни распить, ни курнуть,
И еще - безопасности для -
Должен я сам себя пристегнуть!

У автомата - в нем ума палата -
Стою я, улыбаясь глуповато:
Такое мне ответил автомат!..
Невероятно: в Ейске -
Уже по-европейски:
Свобода слова, - если это мат.

Мой умный друг к полудню стал ломаться, -
Уже наряд милиции зовут:
Он гнул винты у «ИЛа-18»
И требовал немедля парашют.

Я приятеля стал вразумлять:
«Паша, Пашенька, Паша, Пашут!
Если нам по чуть-чуть добавлять,
То на кой тебе шут парашют!..»

Он рассказал (такие врать не станут):
Летел он раз, ремнями не затянут,
Вдруг - взрыв! Но он был к этому готов,
И тут нашел лазейку, -
Расправил телогрейку
И приземлился в клумбу от цветов.

Мы от его рассказа обалдели!..
А здесь всё переносят, и не зря,
Все рейсы за последние недели
Уже на тридцать третье декабря.

Я напрасно верчусь на пупе,
Я напрасно волнуюсь вообще:
Если в воздухе будет ЧП -
Приземлюсь на китайском плаще.

Но, смутно беспокойство ощущая,
Припоминаю: вышел без плаща я!
Чего ж ты натворила, Кать, а Кать!
Вот только две соседки
С едой всучили сетки...
А сетки воздух будут пропускать!

Прослушал объявление! Но я бы
Не встал, теперь меня не подымай!
И слышу: «Пассажиры за ноябрь!
Ваш вылет переносится на май!»

Зря я дёргаюсь: Ейск - не Бейрут,
Пассажиры - спокойней ягнят,
 [bad word] на рейс не берут,
Неполадки к весне устранят.

Считайте меня полным идиотом,
Но я б и там летал Аэрофлотом!
У них - гуд бай - и в небо, хошь не хошь.
А здесь - сиди и грейся:
Всегда задержка рейса,
Хоть день, а всё же лишний проживёшь.

Мы взяли пунш и кожу индюка - бр-р!
Теперь снуём до ветру в темноту:
Удобства - во дворе, хотя декабрь
И Новый год летит себе на ТУ.

Друг мой честью клянётся спьяна,
Что он всех, если надо, сместит.
«Как же так? - говорит. - Вся страна
Никогда никуда не летит!»

А в это время где-то в Красноярске,
На кафеле рассевшись по-татарски,
О промедленье вовсе не скорбя,
Проводит сутки третьи
С шампанским в туалете
Сам Новый год - и пьёт сам за себя.

Помешивая воблою в бокале,
Чтоб вышел газ - от газа он блюёт, -
Сидит себе на аэровокзале
И ждёт, когда наступит новый год.

Но в Хабаровске рейс отменён,
Там надёжно застрял самолёт...
Потому-то и новых времён
В нашем городе не настаёт.