Я не знаю, мой конец близок ли, далек ли,
Были синие глаза, да теперь поблекли.
Где ты, радость? Темь и жуть, грустно и обидно.
В поле, что ли? В кабаке? Ничего не видно.

Эй, ямщик, неси вовсю! Чай, рожден не слабым.
Душу вытрясти не жаль по таким ухабам.
А ямщик в ответ одно: «По такой метели
Очень страшно, чтоб в пути лошади хрипели».

Бью, а кони, как метель, снег разносят в хлопья.
Вдруг толчок, и из саней прямо на сугроб я.
Встала, вижу: что за черт – вместо бойкой тройки,
Забинтована лежу на больничной койке.

Эй, ямщик, неси вовсю! Чай, рожден не слабым.
Душу вытрясти не жаль по таким ухабам.
А ямщик в ответ одно: «По такой метели
Очень страшно, чтоб в пути лошади хрипели».

И заместо лошадей по дороге тряской
Бью я жесткую кровать мокрою повязкой.
На лице часов усы закрутились стрелки,
Наклонились надо мной сонные сиделки.

Эй, ямщик, неси вовсю! Чай, рожден не слабым.
Душу вытрясти не жаль по таким ухабам.
А ямщик в ответ одно: «По такой метели
Очень страшно, чтоб в пути лошади хрипели».