В пустыне чахлой и скупой, 
На почве, зноем раскаленной, 
Анчар, как грозный часовой, 
Стоит — один во всей вселенной. 

Природа жаждущих степей 
Его в день гнева породила, 
И зелень мертвую ветвей 
И корни ядом напоила. 

Яд каплет сквозь его кору, 
К полудню растопясь от зною, 
И застывает ввечеру 
Густой прозрачною смолою. 

К нему и птица не летит, 
И тигр нейдет: лишь вихорь черный 
На древо смерти набежит — 
И мчится прочь, уже тлетворный. 

И если туча оросит, 
Блуждая, лист его дремучий, 
С его ветвей, уж ядовит, 
Стекает дождь в песок горючий. 

Но человека человек 
Послал к анчару властным взглядом, 
И тот послушно в путь потек 
И к утру возвратился с ядом. 

Принес он смертную смолу 
Да ветвь с увядшими листами, 
И пот по бледному челу 
Струился хладными ручьями; 

Принес — и ослабел и лег 
Под сводом шалаша на лыки, 
И умер бедный раб у ног 
Непобедимого владыки. 

А царь тем ядом напитал 
Свои послушливые стрелы 
И с ними гибель разослал 
К соседям в чуждые пределы.