Когда я проснусь,
снова буду один
под серым небом провинций.
Уже зажгутся огни,
словно лужи глаза,
словно камни в воде
все погасшие звезды лежат,
лежат на тинистом дне.

Эта ночь, эта ночь
плотнее плюшевых штор,
страшней чугунных оград.
Я вижу только себя,
везде встречаю свой взгляд.

Прощай, чужая земля!
Но нам здесь больше нельзя,
мы стали легче тумана,
мы стали чище дождя.
Мы вновь вернемся сюда,
но кто нам скажет когда...
Прощай, чужая земля, прощай.

Возможно, мы уже спускались с небес
или рождались не раз.
Какая горькая память - память о том,
о том, что будет потом.
Но шины шепчут в ночи
утешительный бред.
Я слышу крик в темноте -
возможно, это сигнал.

Прощай, чужая земля!
Но нам здесь больше нельзя,
мы стали легче тумана,
мы стали чище дождя.
Мы вновь вернемся сюда,
но кто нам скажет тогда:
"Прощай, чужая земля, прощай!"?