Когда в лихие года пахнет народной бедой,
Тогда в полуночный час, тихий, неброский,
Из леса выходит старик, а глядишь - он совсем не старик,
А напротив, совсем молодой красавец Дубровский

Проснись, моя Кострома, не спи, Саратов и Тверь,
Не век же нам мыкать беду и плакать о хлебе,
Дубровский берет ероплан, Дубровский взлетает наверх,
И летает над грешной землей, и пишет на небе -

"Не плачь, Маша, я здесь;
Не плачь - солнце взойдет;
Не прячь от Бога глаза,
А то как он найдет нас?
Небесный град Иерусалим
Горит сквозь холод и лед
И вот он стоит вокруг нас,
И ждет нас, и ждет нас...."

Он бросил свой щит и свой меч, швырнул в канаву наган,
Он понял, что некому мстить, и радостно дышит,
В тяжелый для Родины час над нами летит его аероплан
Красивый, как иконостас, и пишет, и пишет -

"Не плачь, Маша, я здесь;
Не плачь - солнце взойдет;
Не прячь от Бога глаза,
А то как он найдет нас?
Небесный град Иерусалим
Горит сквозь холод и лед
И вот он стоит вокруг нас,
И ждет нас, и ждет нас...."