Вершит народ дела свои — пройдохи ищут славы,
Пророки врут, поэты пьют, богатство копит знать.
Стоит над миром год змеи, все злобны, как удавы,
И каждый хочет сам в угоду году гадом стать.
А я в портовом кабаке сижу, и губы в табаке,
И две монеты в кулаке, а в голове шансон.
А в нем мой клад, мой странный край,
Туманный путь в желанный рай,
Am?
Тот путь, который мной пока еще не обретен.
О дай мне, господи, ступить на этот путь
Когда-нибудь, когда-нибудь, когда-нибудь.
Я, как и вы, друзья мои, устал глазеть на драки,
И вид оскаленных клыков нервирует меня.
Пройдет над миром год змеи, начнется год собаки,
И снова цепь, и снова лай, и войны и грызня.
Чего так злобен род людской? Да это просто год такой.
Но как не мучаю себя, но как себя не злю,
За что, я не могу понять, вы все так любите меня,
И не могу понять, за что я всех вас так люблю.
Дай бог в пути мне добрым словом помянуть
Кого-нибудь, кого-нибудь,
Кого-нибудь.
Вот я же вам не сын, не пасынок, и даже не приемыш,
А все никак не соберусь расстаться с кабаком.
И в год собаки я — щенок, а в год змеи — змееныш,
И научился не искать участия ни в ком.
Затих шансон, певец умолк, и ты, гарсон, не верь мне в долг.
Уходят все, и мне уйти не лучше ль от беды?
Сквозь плач и вой, галдеж и звон, по боли войн, по воле волн,
По жизни вдоль, по миру вдаль ведут мои следы.
О, дай мне, господи, достичь, окончив путь,
Чего-нибудь, чего-нибудь,
Чего-нибудь.