Там, где синяя равнина, там где ты сказала: «Ах». (Не ори)
Там, где пьяный Буратино, там, где хуй и где пизда.
Где Собаки похоть льётся, где у клитора живот,
Где Петровна доебётся, а потом домой ведёт.

 Нашим бабам, чё не скажешь, всё возьмут и переврут.
 И, пока в торец не вмажешь, по домам не разбегут.
 Наши встречи постоянны. Изменить уже нельзя.
 Похотливые глазищи часто смотрят на меня.

И сказала мне Лариса, гордость девичью храня,
Я уйду пушистой кисой, если тронешь ты меня.
Что ты, милая, не трону. Кто я есть в твоей судьбе?
Лишь причёску как корону дай поправлю на пизде.

 Нашим бабам, чё не скажешь, всё возьмут и переврут.
 И, пока в торец не вмажешь, по домам не разбегут.
 Наши встречи постоянны. Изменить уже нельзя.
 Похотливые глазищи часто смотрят на меня.

Призадумалась Лариса. Вот и кончилась гроза.
И потом всем показала шоколадные глаза.
А потом Петровна вскоре порвала плеву как нить.
Ты Бревно полюбишь вскоре, а не то ему не жить.

 Нашим бабам, чё не скажешь, всё возьмут и переврут.
 И, пока в торец не вмажешь, по домам не разбегут.
 Наши встречи постоянны. Изменить уже нельзя.
 Похотливые глазищи часто смотрят на меня.

 Нашим бабам, чё не скажешь, всё возьмут и переврут.
 И, пока в торец не вмажешь, по домам не разбегут.
 Наши встречи постоянны. Изменить уже нельзя.
 Похотливые глазищи часто смотрят на меня.
  Похотливые глазищи часто смотрят на меня.
  Часто смотрят на меня.