Опустилась ночь и шумит как дождь - не уснуть, стою.
 На приказ "огонь" - чистый мой погон с чистой совестью.
 Он (один в уме) три наряда мне - "принимай окоп".
 Боль стоит в ушах, ночь на трассерах метит прямо в лоб.

 Киснут сапоги, не стянуть с ноги. Щас бы огоньку,
 Щас бы натощак закурить косяк, чифирнуть чайку,
 Да упасть в постель к милой на шинель на один часок.
 Дописать письмо - между строк цветок, и стеречь курок.

 Боже упаси глупая настичь - запаяют в цинк.
 Ты придешь домой раньше, чем письмо на чужих двоих.
 Здесь до дембеля, видно на ночь выть, если доживу.
 Может, пьяный вдрызг, развяжу язык - всё-таки Союз.

 Я ведь помню их, рваных и седых, всё ищу ответ.
 Я за тех парней, тех кто кормит вшей в восемнадцать лет.
 Бьется мысль о мысль, вдруг сорвался вниз - рикошет...
 Там жизнь... Видно сглазил я, прокляла земля и не слышу свист.