Едва Луна, как бледный плод лимона,
Взойдет над мраком Гримпенских болот,
Я появлюсь меж листьев кардамона,
Что на фанерном столике растёт.

Я ничьего покоя не нарушу
Своим полукрысиным топотком,
Вкруг обходя уродов спящих туши
С большим, в когтях зажатым молотком.

Со шкафа спрыгнет плюшевый медведь,
Он из буфета "золинген" возьмёт,
И то, чему настало умереть,
Пускай сегодня ночью и умрёт.

Мы с косолапым сереньким вдвоём
Присяжный суд сегодня совершим
Плохих и глупых до смерти убьём
Без скидок инвалидам небольшим.

И, опьяненные, заскачем по гостиной
Среди голов и прерванных судеб
На волю пущенной мохнатою скотиной,
Дробя копытом инфернальный степ!

Но Солнца лимб засветится, как надо,
Над ровным краем Гримпенских болот,
И мы уйдем сквозь листья авокадо,
Что здесь на подоконнике растёт.

Со шкафа спрыгнет плюшевый медведь,
Он из буфета "золинген" возьмёт,
И то, чему настало умереть,
Пускай сегодня ночью и умрёт.