Четверть века в трудах и в заботах я,
 Все бегу, тороплюсь да спешу.
 А как выдастся время свободное –
 На погост погулять выхожу.

 Там, на кладбище, так спокойненько,
 Ни врагов, ни друзей не видать,
 Все культурненько, все пристойненько – 
 Исключительная благодать.

 Нам судьба уготована странная:
 Беспокоимся ночью и днем,
 И друг друга грызем на собраниях,
 Надрываемся, горло дерем.

 А на кладбище так спокойненько,
 Ни врагов, ни друзей не видать,
 Все культурненько, все пристойненько –
 Исключительная благодать.

 Друг на друга мы все обижаемся,
 Выдираемся все из заплат,
 То за лучшую должность сражаемся,
 То воюем за больший оклад.

 А на кладбище так спокойненько,
 Ни врагов, ни друзей не видать,
 Все культурненько, все пристойненько –
 Исключительная благодать.

 Ах, семья моя, свора скандальная,
 Ах, ты, пьяный, драчливый сосед,
 Ты квартира моя коммунальная –
 Днем и ночью покоя все нет.

 А на кладбище так спокойненько
 Среди верб, тополей да берез,
 Все культурненько, все пристойненько,
 И решен там квартирный вопрос.

 Вот, к примеру, захочется выпить вам,
 А вам выпить нигде не дают,
 Все стыдят да грозят вытрезвителем,
 Да в нетрезвую душу плюют.

 А на кладбище так спокойненько,
 От общественности вдалеке
 Все культурненько, все пристойненько,
 И закусочка на бугорке.

 Заболели мы автомашинами:
 Дай нам «Волгу», «Москвич», «Жигули»,
 Обеспечь запасною резиною
 И гараж вынь хоть из-под земли.

 А на кладбище так спокойненько:
 Каждый в личном своем гараже,
 Все культурненько, все пристойненько,
 Все наездились вдоволь уже.

 Старики, я Шекспир по призванию,
 Мне б «Гамлетов» писать бы, друзья.
 Но от критики нету признания,
 От милиции нету житья.

 А на кладбище, по традиции,
 Не слыхать никого, не видать,
 Нет ни критиков, ни милиции –
 Исключительная благодать.