1.
И ЧТОБЫ ЖИЗНЬ ТВОЯ ВСЮ ЖИЗНЬ СТОЙМЯ СТОЯЛА
ОДНИМ УПРУГИМ И ЦВЕТУЩИМ КУБОМ
И ЧТОБЫ ВСЕ ЭТО ТВОЕЙ МОГИЛОЙ СТАЛО,
НО ТОЛЬКО Я ТВОЕЙ МОГИЛОЙ БУДУ.

2. Это я —
в середине весны, в твердой памяти, в трезвом уме,
через головы всех,
из сухого бумажного ада —
это я — так свободно —
к тебе обращаюсь,
к тебе,
от которого мне — ничего кроме жажды не надо.

З.
Потому что сейчас —
через почки и глыбы идя,
из–под почек и глыб — я сейчас так отчетливо знаю,
что из всех претендентов
ты — все ж таки выбрал — меня,
потому что я старше тебя и себя защищать не желаю.

4.
Это ты полстолетья спустя —
ты с меня соскребешь эту ложь
и возьмешь,
как тюльпан, как подростка, за мою лебединую шею.

Только что ж ты так долго,
так долго навстречу идешь,
только что ж это я —
так безропотно — ждать не умею. 

5.
О, как тужатся почки в своем воспаленном гробу,
как бесстыже они напряглись, как набухли в мохнатых могилах —
чтобы сделать все то, чего я — не хочу, не могу,
не желаю, не буду,
не стану, не должен,
не в силах. 

6.
Но зато я способен бесплатно тебе показать
(все равно ведь уже
никуда не сдрыснуть и не деться),
как действительно надо — навстречу любви прорастать,
как действительно надо — всей жизнью — цвести и вертеться.

…За одну только ночь, в преждевременном взрыве листвы,
все так жадно рванулось — с цепи,
все так жарко — в цвету — пламенеет.
Вот и я —
отпускаю тебя — из прохладной своей пустоты,
потому что никто (даже я) на тебя этих прав — не имеет. 

7.
И не важно, что, может быть, я
все, что есть у меня, — отпускаю.

Эта жизнь и могила — твоя.
Золотая она, золотая.