Как у нашего у князя у Владимира
да начинался пир да пированьице,
и начинался стол да столованьице.

Как на том пиру все наедалися,
да и на том пиру все напивалися.

Безумный хвастает да молодой женой,
умный хвастает да о́тцом-матерью,
уж как инный-от же ещё золотой казной.

Ещё грозный Царь Иван Васильевич
да хвастал силушкой своей он богатырскою:

Я повыведу измену с каменно́й Москвы,
я повыпущу туманы с синего́ моря́.

Говорил ему тут сын Фёдо́р Иванович:
да уж ты грозный ты наш батюшка Иван Васильевич,

не повывести измены с каменно́й Москвы,
и не повыпустить туманы с синего́ моря́.

Уж как этое-то слово тут не в нрав пришло,
да и не в нрав пришло ж ему, не по́ люби.

Он искал таких-то злых бога́тырей
да ещё в самую Крестовскую заутреню,
когда ударят в самый больший колокол.

Тут нашёлся пёс Потанюшка Скурлапов сын,
и он повёл-то на болото на Кули́ково,
и он повёл туда ко смерти ко напрасливой.

Тут проведала всё Фёдорова матушка,
да поскорёшенько бежала к братцу к родному,
уж братцу родному Никитушке Романову:

Уж ты братец мой, да ты родимый мой,
как не стало печь в Москве да красно солнышко,
и не стало у нас Фёдора Иванова.

Тут нашёлся пёс Потанюшка Скурлапов сын,
да он увёз-то на болото на Кули́ково,
да он ко той ко плахе белодубовой,
и ко той ко смерти ко напрасливой.

Поскорёшенько Никита одевается,
да поскорёшенько Романов снаряжается.

Обувает сапожонки на праву́ ногу́,
да он кидает-то шляпёнку на одно ухо́,
одевает он шубёнку на одно плечо.

Только видли добра молодца тут сядучи,
да а не видли добра молодца поедучи.

Со двора поехал не воротами,
да полём чистым ехал, не дорогою.

Он крико́м кричал да сам рукой махал:
Да хоть ты съешь кусок, Потанюшка, подавишься,
да хоть не съешь куска, Потанюшка, подавишься.

Он приехал-то ко плахе к белодубовой,
да ко той ко смерти ко напрасливой.

Уж он взял к себе тут крестничка любимого
да за белы́ руки́ да за златы́ перстни́;
а Потанюшке он голову́ срубил.

Приезжает он ко Фёдору Ива́нову:
Да уж ты грозный ты наш батюшка Иван Васильевич,

поздравляю тебя, грозный царь Иван Васильевич,
да со моей женой да со твоей сестрой,

да е́щё с дву́ма тей богатыма:
да как со первыим бога́тырем
да и со Фёдором Ива́новым,

а со дру́гим-то бога́тырем
да с Иванушкой Ива́новым.

Да е́щё что же ты, Никита, надсмехаешься,
да е́щё что же ты, Романов, надсмехаешься?

Уж как я ль тебе, Никита, голову́ срублю,
да уж как я ль тебе, Романов, голову́ срублю.

Я бы дал тому, да кто бы спас его,
да я бы дал ему да злата-се́ребра,
да я бы дал ему дак города да с пригоро́дками.

Мне не надо злата-се́ребра,
да городов мне-ка́ не надо с пригоро́дками;
да вот возьми себе тут крестничка любимого.