Зеленый глазок приемника светится вполнакала,
Плещут волны эфирные, хлещут хрипом беды,
Плещут волны морские, бьются в белые скалы,
Британия правит морем, но воздух важней воды.

Старый седой викарий дышит на стекла своих очков,
Ныне небесной карой впору пугать и еретиков.
Раз уж дошло до драки - мы знаем, что зыблется на весах,
Ибо не только браки ныне вершатся на небесах!

Воздух рубят винты, время отмерено гордым бриттам,
Бас беременных "юнкерсов" - это не пенье арф,
Нынче лондонский дэнди отправится в путь небритым,
Пряча колючее горло под шелковый белый шарф.

Лето, погоды спутав, расплачется каплями на стекле,
Облачность - триста футов, но это не повод сидеть в тепле.
Этот покров - дырявый, и бомбы отыщут себе пути,
Тем, кто умрет со славой, лучшего повода не найти.

Девятый вылет за сутки остыть не дает мотору,
Зато остывает в кружках с утра недопитый чай.
Теряется счет потерям, нет времени на повторы,
Палец прилип к стартеру, команда дана, включай.

Пахнет бензином клевер, лопасти делают оборот,
Шепчет "Farewell forever" чей-то презрительно-тонкий рот.
Впрочем, еще не вечер, в небе продолжится путь земной,
Ты не спеши, диспетчер, выдать другому мой позывной!

Небо летит кувырком, опрокидываясь на спину,
Смерть выбивает морзянкой автографы на крыле,
Ветер свистит в висок сквозь простреленную кабину
Реквием по другим, остающимся на земле.

Пляшут смертельный танец черные крестики в вышине.
Что ж, покажи, британец, как ты послужишь своей стране!
Тысячи миль колоний - но нынче Империя так мала!
Прячут ее в ладони два полукруглых твоих крыла.

Ты у судьбы не спрашивал, к кому она благосклонна,
Ты воевал до точки, вонзающейся под бровь...
И солнце, прошитое пулями, валится с небосклона
В алые воды Канала, соленые, словно кровь.

Вспыхнула и погасла, словно огонь бортовой, звезда,
Бурые пятна масла влажною губкой сотрет вода,
Капли дневного пота выпадут в небо ночной росой,
Млечным путем пилота, вечною взлетною полосой.