Под полуденным солнцем полуденный зной,

Обветшалая башня за древней стеной,

На крыльце перед башнею рыцарь седой

Потихоньку вздыхает о славе былой.

 

Он вздыхает о детстве в уэльских лесах,

О волшебника Мерлина вещих словах,

О весёлом гулянии за Круглым Столом

О священном послании земли Авалон.

 

И о том как, вассальную верность храня,

Он годами, бывало, не слазил с коня,

Так и жил, пробавляясь трофейным добром:

От веронских плащей до саксонских корон.

 

И в покоях одной из заморских принцесс

Был он подло заколот, но снова воскрес,

И гонимый проклятьем тирана-отца

Он с Прекрасною Дамой бежал из дворца.

 

И во славу её лучезарных очей

Он немало сгубил и врагов и друзей,

Четырём людоедам испортил обед,

А соседей помельче вообще свёл на нет.

 

Только что теперь, право, вздыхать о былом, -          

Всё что было - то было, и хватит о том...

На крыльце перед башнею рыцарь седой

Под полуденным солнцем клюёт бородой.

 

А Прекрасная Дама  с усатым лицом,

Постарев, раздобревшая фунтов на сто,

На трофеях досужих бельё кипятит

И на мужа как жаба на муху глядит.

 

Он ведь клялся, должно быть, три тысячи раз,

Что не позже весны эту рухлядь продаст,

И займётся вплотную фамильной землёй,

Раз в неделю воюя с крапивой и тлёй.

 

Но на утро, лишь солнце трубило восход,

Этот ирод опять отправлялся в поход,

И по-прежнему сохла и чахла земля,

И от голода дохла несчастная тля.

 

Да и подвиги эти видны наперёд:

Если кляча и вправду дойдёт до ворот,

То протянет копыта на первой версте,

О какой-нибудь камень споткнувшись во сне.

 

И герой, попеняв рысаку своему,

Покряхтит, покряхтит да покличет жену...

И тащить ей обоих обратно домой,

И отпаивать дома живою водой.

 

Да и Бог с ним, она ведь привыкла давно.

Лишь бы всё обошлось, а уж там всё одно, -

Пусть себе на крылечке клюёт бородой,

Потихоньку вздыхая о славе былой.