На берегу Кастальского ручья
Тебя приветствую, глядящего в поток.
А эта влага, благо, что ничья,
Здесь каждый волен отхлебнуть глоток.

Оставь надежду жажду утолить:
Любая капля умножает скорбь,
Как будто воду кто-то посолил,
Грозя безумьем тем, кто слишком скор.

Вот дар земли: на берегах лоза,
В ладонях хлеб – достойнейший из яств.
Нагнись к ручью, протри водой глаза,
Увидишь мир страдающим от язв.

И руки сами тянутся к мечу,
И в сердце пламень – правде послужить,
На благо людям, дело по плечу.
Но как заставишь их свободно жить?

Бежит ручей, меж берегов скользя.
Отпей глоток, как было решено,
И ты поймешь: все то, чего нельзя –
Песчинка в том, что не запрещено.

Потом, бродя по этому ручью,
По той земле, которая ничья,
Несешь в себе великую тоску
И умножаешь влагой из ручья.

И никого с собою не зовешь,
Не предлагаешь эту воду пить,
Не замечаешь, где и как живешь,
Любя и то, чего нельзя любить,

Как виноград, что тянется к репью,
Как жизнь из пыли, а живое в пыль...
Но я стою и эту воду пью,
Все пью и пью, а будто бы не пил.

* Каста́льский исто́чник (Кастальский ключ) — родник на горе Парнас, около Дельф (в Центральной Греции).

 В Древней Греции Кастальский ключ почитался как священный ключ бога Аполлона и муз, дарующий вдохновение поэтам и музыкантам. По одной из версий название источника происходит от имени нимфы Касталии, которая, чтобы избежать преследования Аполлона, бросилась в этот источник. Со временем Кастальский ключ стал считаться источником вдохновения. А способность давать пророческую силу ему начали приписывать позднее, когда в фольклоре появились мифы о музах. Кастальский ключ использовался для совершения ритуальных омовений паломниками при посещении Дельф, а также пифией перед началом её прорицаний.

Способность давать пророческую силу ему стали приписывать в позднее время; символом поэзии он начал считаться только с эллинистической эпохи.