живо представляю себе лучшие трупы прошлого года,
все годовалые обмороки,- 365 теней в угоду богу:

круглые дураки катятся по улицам в замшелые низины,-
               авторы бессмертных книг,-
       чернеют на ветру, черствеют в темноте.

-в горе и в радости, условно - говоря,  всегда молчи,
мочевиной тупого удара гаси силу - горящее радио,-
его свежевыжатый воздух в блошиных призмах удушения,
      Соискатель гидравлического страха вознесений.

питаясь огнем и металлом в вымытом спиртом синяке,
залыжив голову в мокрой курицей обглоданный воротник,
тыльного пальто, жду в поперечнике, раскален добела,
горячечным взором крушу темноточечные круги ожидания.
раскаты твоего присутствия все ближе, ближе, ближе…
тянутся твои шелушистые пластиковые звуки послушно,
как призрачные звезды под растопыренным стеклом.-
        остроложная выкипь черной астрологии.
    тень твоего голоса подобна физической расправе…-
в преемственной гибели лубочные кошмаристы расселись 
по углам в акварели, с разбитыми желатиновыми лицами,-
                стремительно умершие,-
будут заставлены ввязаться в шоковые вспышки
после очередного перехода,
пройдя насквозь свистящие кресты полюсов,
в авангарде противостояния-
не меньше, но повсесекундно-больше-уже-никудышно-
                                дыша
               в спину анонимного бога.

в духов день возделывай свой ад в кипятке
сочных райских куч, долго и счастливо,
                  розовый перфекЦИАНИД.
сердце и печень по вкусу обезублюжив
в засушливый известняк тихушной бледности.

Разрастанье Христа (РХ),-
туберкулезный скулеж во всех поролоновых палатах.-
одна Сатана неказисто глазится:
-сколько же нужно отныне тока богу-поневоле?-
         едкую подкову прижигать стопой
          - как ничто – ни в чем – никогда – 
навстречу не бывало – части тело бинтовало кирпичом-
           страшляясь тут – страшляясь там 
                     дистанционной птицей