Припев:  
Сильных не сделать послушным орудием, 
Плясать на нитях кукловодов им всегда не подстать, 
Он хочет жить, но вокруг опять не поймут тебя, 
Даруя мир, в котором можно лишь существовать. 

I: 
Восемнадцать. Не распинался ради оваций,  
Любил Цоя с пациками на гитаре побацать. 
Отца и мать свято ценил, и под дождём вся, 
Утопая во взгляде, сказала, с армии дождётся. 

Дальше быстро - пехота, лысый на фото, 
Рысью к лычкам, младший сержант, первая рота. 
Шанс этот не упускал, убиваясь по полной. 
Читал письма из дома, согреваясь теплом их. 

Обычное задание - в лице не изменился, 
Квадрат D34, поиск рецидивистов. 
К цели как всегда первый после офицеров, 
Команда "Стой" не остановит, как ошейник цербера. 

Выстрелы и взрывы начинались из ниоткуда, 
Но прочитал устав - не значит стал мудрым. 
Дико нравилось идти по канату, пока на ту 
Голову не нашлась ударная волна от гранаты. 

II: 
Домой досрочно в общем, но овощем - хирург 
Установил полный паралич ног и рук. 
Травма черепа также дала знать о своём - 
Не говорит, только кивнёт или мотнёт головой. 

Зато живёт, глаза за горизонт вдаль, 
Откуда знал, что встретит так свой двадцатый февраль, 
Человек чести, рожденный для мира встряски, 
Передвигается родными в инвалидной коляске. 

Она вроде рядом, но скорее как с братом, 
Галлоны солёной из глаз, также у мамы и папы. 
Движем лишь кукловодом. Смириться - нет, как? 
Не за монеты в мире он марионетка. 

Цепляясь зубами за мебель и шторы, да похуй 
За что попадется ползёт к небу, движется к солнцу, 
Орёт от злости громко, срывая в кровь горло, 
Вот чистый воздух чуть успокоил на вдохах. 

Губы искусаны в мясо, молча просит пощады. 
Внизу дети бросают в корзину мяч на площадке 
И в тишине страшной видят, чаще дыша, 
Полет марионетки в коляске с девятого этажа.