Он молча курит и завтра – лето и можно любить холодный чай.
Сегодня – 12 и песня спета и было прошептано  "уезжай,
Прощай, не трогай, уйди…" и снова разбитые руки о чью-то дверь.
Он молча курит. Хватило слова, чтобы разрушилась цитадель.

Он помнил – было вот так же лето и так же ярко светила жизнь.
Она смеялась, в шампань одета, она кричала ему "держись!"
Она трепала его за челку, делила нежно ладони с ним,
Она казалась смешной девчонкой, он без нее был совсем один.

Потом сменялись зима и осень, и серый дым превращался в снег.
Она писала "скучаю очень", он тишиной ей молчал в ответ.
Его кампари  плыло в стаканах, сменялись лица и города,
Ему казалось, что – слишком рано, а было поздно и навсегда.

Ночами плавясь в объятьях страстных ему не снились ее глаза,
Он видел многих других, прекрасных, но вот таких же-нет, никогда.
Он помнил запах и смех колючий и запивал ее коньяком,
Пытаясь где-то найти чуть лучше и вспоминая ее тайком.

Летели марты, цвели апрели, шумела жизнь и ложилась спать.
Они друг другу в глаза глядели встречаясь редко в толпе опять.
Ему казалось, что это – странность, "абзац", полнейшая ерунда,
Ему давно далеко за 20 и важно чтобы одна всегда.

…А серый Питер раскрыл объятья, впустил доверчиво в свой вигвам
И в темном баре краснее платья он не нашел, рассчитав свой план.
Глаза – оленьи, душа – от лани и вот ничто не сломает жизнь…
А в голове отдается бранью колючий смех и мольба "держись!.."

Елена Глазева (с)