Я бегу по выжженной земле,
Гермошлем захлопнув на ходу.
Мой "Фантом" стрелою белой на распластанном крыле
С ревом набирает высоту.

Мой "Фантом" стрелою белой на распластанном крыле
С ревом набирает высоту.

Вижу голубеющую даль.
Нарушать такую просто жаль!
Жаль, что ты ее не видишь, путь наш труден и далек.
Мой "Фантом" несется на восток.

Делаю я левый поворот...
Я теперь палач, а не пилот.
Нагибаюсь над прицелом, и ракеты мчатся к цели!
Делаю еще один заход.

Вижу в небе белую черту.
Мой "фантом" теряет высоту.
Катапульта - вот спасенье, и на стропах натяженья,
Сердце в пятки, в штопор я иду.

Только приземлился, в тот же миг
Из кустов раздался дикий крик:
Желтолицые вьетнамцы верещат в кустах, как зайцы,
Я упал на землю и затих.

Вновь иду по проклятой земле,
Гермошлема нет на голове.
Сзади дулом автомата в спину тычут мне солдаты,
Жизнь моя висит на волоске...

"Кто же тот пилот, что меня сбил?" -
Одного вьетнамца я спросил.
Отвечал мне тот раскосый, что командовал допросом:
"Сбил тебя наш летчик Лисицын".

Это вы, вьетнамцы, врете зря!
В шлемофоне четко слышал я:
- "Коля, жми, а я накрою!"
- "Ваня, бей, а я прикрою!"
Русский ас Иван подбил меня!

Где-то там, вдали родной Техас.
Дома ждут меня отец и мать...
Мой "Фантом" взорвался быстро в небе голубом и чистом,
Мне теперь вас больше не видать.