Она меня моложе была не намного,
Судьба свела нас на вокзале в дороге.
Я был для нее походу просто раздражителем,
Ну, знаешь, обычным московским серым жителем.

Как физик в ермолке, продажный депутат или нарик,
В рваной футболке, и когда ее я гладил то чувствовал.
Что представляет не мою ладонь,
А белую тонкую с маленьким черепом на кольце.

Иль наоборот - волосатую лапу в синих якорях и датах,
В ней отплеск был выше, гармонии, чести.
Ей всегда дарили много ласк и лести,
Последнее создание к которому, стремиться искусство и сознание.

А её привычка часами сидеть у окна,
Я помню хотел увидеть то, что видит она.
Но, увы, не смог,
Только поганый вонючий московский смог.

Я точно помню когда она одна пошла гулять в первый раз без меня.
По Аллее мимо скамеек ларька с напитками,
И двух магазинов с надписью в витринах скидки.
Спустя час вышел хотел её найти, но дальше подъезда, увы, не стал идти.

А у подъезда стоял мерседес красного цвета,
А на теплом капоте Ждала подруга Света.
Я поднялся на лифте этажом ниже,
Звуки странные слышу.

То, что я увидел, вызвало во мне отвращение.
Два существа в бешеном ритме телодвижений,
В мигающем свете сломаной лампы, они меня увидели и убежали,
Но поздно глаза опознали, соседа с третьего этажа.

Недавно видел он копался в мусорном ведре,
В подъезде стоявшей вечно на окне.
Я поднялся взял вещи,
И к друзьям на дачу в васюки.

Спустя неделю зайдя в подъезд,
Впервые задумался где она и что она ест...
Пошел её искать по той самой аллее,
Все тех же алкашей ларька скамеек.

Минут 15 спустя нашел сидит около новенькой иномарки, я подошел.
- Прости, я тебя одну больше никуда не пущю - сказал я.
Чувствуя взгляд в спину,
Сидящего в этой новенькой тачке грузина.

Вдруг крик со стоянки стоять Патриот к ноге,
Это будто что то убило во мне,
Я помню как собака бежит на стоянку,
Помню как сторож бил её палкой, а хули толку?
Мертвая кошка лежит на дороге,
И светлая шерсть покрылась пятнами крови...

И я стою, и дождь идет...