Небо ползёт безобразными клочьями,
Нет больше сил, я весь выдохся ночью.
Дёрнулся влево бы, дёрнулся вправо бы,
В точке побега глухая канава, пыль.

Смелому трудно, несмелому страшно,
Шаг триумфатора в бой рукопашный.
Аустерлиц, я не помню законов,
Мне стала родной пыль чужих полигонов.

Но покуда я здесь, мир не должен сдаваться живым,
Я наверно останусь таким – сильным и молодым.
Я вдыхаю огонь, выдыхаю как будто бы дым,
Я другой, я не тот, не такой, тише, слышишь – летим.

Лица на улицах, улицы в городе,
Город и сзади и сбоку и спереди.
Улицы города протяну волоком,
Вы мне не верите, зря мне не верите.

Кровью и ядом мне пророчили небо,
В которое я бы, в котором бы мне бы
Сквозь облака проползти на коленях,
Стать настоящим, отбросить сомненья.

Ведь покуда я здесь, мир не должен сдаваться живым,
Я наверно останусь таким – сильным и молодым.
Я вдыхаю огонь, выдыхаю как будто бы дым,
Я другой, я не тот, не такой, тише, слышишь – летим.

Небо ползёт безобразными клочьями,
Нет больше сил, я весь выдохся ночью.
Аустерлиц, я не помню законов,
Мне стала родной пыль чужих полигонов.