Чем ярче шумный пир, беседа веселей,
                    Тем на душе моей печальной тяжелей,
                    Язвительнее боль сердечного недуга,
                    И голос дальнего, оставленного друга
                    Мне внятней слышится... Ах, бледный и худой,
                    Я вижу образ твой, измученный нуждой!
                    Среди довольных лиц, средь гула ликованья
                    Он мне является с печатаю страданья,
                    Оставленной на нем бесплодною борьбой
                    С врагами, бедностью и самою судьбой!
                    Быть может, в этот час, когда за ужин пышный
                    Иду я средь других моей стопой неслышной,
                    Ты, голоден и слаб, в отчаяньи немом,
                    Лежишь один, в слезах, на чердаке глухом,
                    А я тебе помочь не в силах и не властна!
                    И, полная тоски глубокой и безгласной,
                    Я никну головой, не слыша ничего,
                    Под гнетом тайного унынья моего;
                    Средь этой ветреной, себялюбивой знати
                    Готова я рыдать неловко и некстати!..

                    <1858>