Грязные лужи ночь ковала, крыша одеяло.
В бараках ветер и умыты дождем эти дети.
Кастет лезвие наган в семь патронов дурра.
Вскоре одна из подворотен зацветет буро.
Капюшоны взглядом исподлобья одежки рваны.
На душу раны, на раны соль фамилия мамы.
Иммунитет легко скрывать от Вавилона след.
Дети разрухи шлют коммунистический привет
Горит асфальт под ногами на лицах грязь.
Им на все начхать лишь бы только тебя обокрасть.
Сыны босой страны отрицают серый шмон.
Обитают там, где не спалит столыпинский вагон.
Как волка не корми в лес все время бежит
По раскаленным углам обходя режим.
Линии стерты на ладонях свора этажи.
У них одна мать на всех и впереди вся жизнь.

Горит асфальт под ногами на лицах грязь 
Им на все начхать лишь бы только тебя обокрасть.
Даже не думай на ходу спать или дремать 
в карманах уже нечего тебе будет искать
Горит асфальт под ногами на лицах грязь 
Им на все начхать лишь бы только тебя обокрасть.
Даже не думай на ходу спать или дремать 
в карманах уже нечего тебе будет искать

Расправь белые крылья в центре серых руин.
В смоге выхлопных газов чиновничьих машин.
Под надзором всемогущего. До конца дней.
Одиночество в самой гуще людей.
Я, как и ты, но без крова. Ферзь в робах.
Не слова, не врубай злого.
Нас вытесняют отсюда всеми средствами.
Чужих детей не бывает, прослыли бесами.
Сытый город спит и дарит холод.
Выше ворот огнестрел кастет и молот.
Так молод, но голод толкает на сто пять.
И снова в подворотнях Урбана горит асфальт.
А сталь холодна и нет света в окнах но.
Вперед за прохожим по переулкам вой собак.
Кто-то уйдет в верх под светом ламп.
И Вавилон не успеет сыскать по горячим следам.

Горит асфальт под ногами на лицах грязь.
Им на все начхать лишь бы только тебя обокрасть.
Даже не думай на ходу спать или дремать. 
в карманах уже нечего тебе будет искать.
Горит асфальт под ногами на лицах грязь. 
Им на все начхать лишь бы только тебя обокрасть.
Даже не думай на ходу спать или дремать. 
в карманах уже нечего тебе будет искать.