Сердца иссохлись, в черепе черные дыры.
Чужая жизнь не важна, холодно там и сыро.
По пятам сиплый смех и в руках финка,
Теперь я сдохну на улице с гордостью в обнимку.
Небо затянется, фонарь потухнет сбоку -
Это моя держава, большая и одинокая.
Империя больная, пепел один везде,
И молодые скалятся у дьявола в узде.
В их домах старых гуляет простуда,
Будто бы проклятье против святого люда.
Сюда пришел страх, пронизывает ветром,
Забивайся в угол и позабудь о светлом,
Закрывайся от всех щитами из стали,
Спрячь искренность, так, чтобы не отыскали.
А я верить буду, пока сам не умру,
Что еще можно зажечь в твоих глазах искру.

Припев:
Безнадежно...я слишком наивен и молод
И, как дитя заигрался в свой святой холод.
Этот патриотизм с честью - слишком скучно,
Мертвая мечта под ядовитым равнодушием. (*2)

Дорога ссыльного, счет тысячами шпал,
Бой нищеты с ленью, выдохся и не встал.
Ждешь помощи, а вьюга воет неумолимо,
Дети России научены проходить мимо.
Пройти уверенно, быстро, не шелохнувшись,
Нести постыдный смех в заледенелые души,
Бездвижное тело в цене, только не звука,
Полуживому на снегу шмон на скорую руку.
Я во дворе умирал, день погож был и светел,
Жадно верил и ждал, кто-нибудь да заметит.
К ночи мое кровотечение стало обильным,
К запаху смерти стянулись камеры мобильных.
Так и держава вся, четко и без огреха,
Вымрет полностью, сама себе на утеху.
Встали было с братьями, к обороне строем,
Думали выкажем, чего сибиряки стоят.

Припев:
Безнадежно...я слишком наивен и молод
И, как дитя заигрался в свой святой холод.
Этот патриотизм с честью - слишком скучно,
Мертвая мечта под ядовитым равнодушием. (*2)