С чего начать не знаю.
я пролил свет над водной гладью слов и тотчас сгоряча истаял.
мне с миром нечего делить, тем более делиться собственным проклятьем и печалью с вами.
я не затем явился в тенёте лент иллюзорных реалий,
под назойливой харей озоновых марей, что над челом, как меч дамоклов.
на волоске седом, что вьётся с голых черепов.
кочуясь и оседлав хребет, шагаю мимо встречных окон,
под млечным оком, под истеричный вой аморфных тел, сотрясших грунт, стоптал девятый круг.
исчез пятиконечный кокон, томится шлейф былой, 
сочится в недрах та вязкая топь опустошенных исподлобья лакон,
на вемиазбихах вбивается в ноздрю гнильём останков ноток,
отчего теперь вдвойне черствый кусок мне лаком.
в этих руинах херувим, как бы украдкою, спилил резьбу крыла и задушив себя, усоп в клоаках камнем сотканных латок 
скорби и мрака.
в руслах артерий ряд рьяно колеблет дремлющий сотни лет кратер
горгонным взором, обращающий в камень,
холодным сердцем, волей рока окунаюсь в палящую пламень.
в даль вылазкой пешей в неистовой спешке.
без права хода во владения чёрной дамки, я на четверть лишь конечностью вылез из пешки. (а)
и мой баланс(баласт), но не на двух концах предаться знаньям и предать сознание.
но я побрёл на стихший зов ведь не сомкнётся череда скитания
пока держусь на угнетённых черенках мироздания 
за плечом тюк провианта да изгвазданный скарп.
коварства и страх царствует смрад, что как брезент 
над белесой завес и фрирон истерзанных крон верх выгибает тощий стебель тщетно.
сплетая в танце лабиринт спиральный, стиснув грани рисок листьев крайних, я сметаю эти стены в щепки.
здесь человеческий лишь след исчезнет.
нагая жердь тупым и ржавым остриём, пронзая черный каскад за лихвой адских скрученных туч небосвода.
сорвать с петель их не получится чудом мне снова.
и нет надежд пучинной гущи коснутся основы.
словно аккурат приходу в жизнь нароком созданной рукой ваятиля багровой мантии,
оплётшей все изгибы гор в объятия.
и мелкий след подошвы Марбоса поверх шипов нутра в момент пришёлся мне огромной вмятиной.
пав на колени, тело беспомощно начало тлеть, стонущий, пачкая дверь, с толчи срывающий смерть
в песчаном смерче чёрный саван мне косою простилает троп.
и сонный, устилая гробы, тащу себя по насту крови вглубь на верной погибели стяг на бренных хилых кистях.
ведь кров не там отнюдь мой, где мне могилу акстят.
гнусный Эдем не мил, я не прогнулся под модерный мир, поверь мне время скривило костяк.(2х)
что выбрал ты? на прейскуранте благо не без гарантий средств во власти крест на карте фатум.
слепец, пленённый бреском антикланов.
адепт бесстрастной фарисейской веры, кармы люциферской, пентаграм на фресках папских храмов.
повальный гул, воплик пленящих серенад в борделях.
в такт аккомпанементов погнул твой мир, кишащий синяками в трелях.
гранит редчайший, всюду камни, кремень.
ты не единственный, кто счёл этот пропащий синдикат картелем.
мальчик в стенах портфеля, что погрузился вглубь себя и знаний.
пусть блудной всея не знамень.
с лихвой утащит батискаф в порт "Время".
вера найдёт его томящимся в тисках Орфея.
опадшая земля под пеленой опавших глазных яблок,
с ядра надкусанных книжным червём.
смысл напутствий не вижу ни в чём.
ведь фортуна не клюнет на наживку в низшей рустали,
а лишь искусно оближет крючок.
и по сему со ржавой печи я на рожон не лезу.
шрамы заплат на портмоне стертым грошом и старым желтым песо.
и спирантист не достучится до небес моих.
до бездны бить протезом рук истерзанных, да, без обид.
мы визави поставим кельтский крест на текстах библейских книг и длине строки.
в венце стихий тайком от вихря обмокнули в омут вельский киль.
я отхаркнул ком экзистенции не пряный стил укум.
немой штурвал бороздит океан судьбы и представь себе какого быть привязанным на борту,
пронзает, будто гарпун, по кровеносной в сердце, круша коррозии фундамент и подкостных лестниц.
так до сих пор лимит окрестности - очерченный предел коморки.
сгнил в нищите подарков и снов, где нарк босой лишь обеспечен и одет с
18:20:36 
иголки.
срубив концы мечты, пустивший в почву нервов точно, 
мне драв вверх с детства корни.
ведь на круги своя мне не вернутся по отмеченным отрезкам хорды.
я внутри трикветра, якорь и три кита.
дал крена мой старый фрегат у скал декад, обломанных под рьяный крик петард.
в архиве рваных инкунабул я припрятал преамбулы к манускриптам карт.
кардиограммами в тетрадке ярко выделю журфикс для смерти. 
ведь встретить жизнь можно лишь скрывшись в тверди.

Я сей фантомный ритм приправил порцией рандомных рифм.
в не авангарда верный шаг в поле бермуд разбить покоцанный линкор о бриф.
я зря блуждал в тех потаёмных коридорах книг, пелеплетённых в памяти от горькой корки лип
до корня гиблой фабулы, как Рим, похороненный в них.
этот аквариум – футляр, где так и плаваю на дне карманных фляг от нуклеара до хребта.
всё закрутилось так, что , явно, я петляю в никуда.
в багровых реках тел отравленных ягнят, что яды ваших мертвых душ испили.
я стёр черту и меня душит спирит.
Перешагни, не бойся, ве