Вот и снова грибная пора – легкий штиль в суете городской.       
Можно снова летать до утра  над притихшею летней Москвой.          
Не понятен, и прост мой порок,  постою у окна, помолюсь.                
Допивая сиреневый смог, город включит созвездие люстр. 
 
И оттолкнувшись от оконного креста, как тень листа,  я стану легок.                                                                        
И словно съежится, уменьшится, растерянно отстав, 
Квадрат двора со стаей высохших пеленок.             
 
 
А потом я продолжу полет, над рекой, над Таганкой-вдовой. 
Как большое трюмо небоскреб, отражать будет свет золотой. 
Я круги буду в небе писать, и на стеклах плясать как на льду. 
Я тебя буду всюду искать, и наверно опять не найду. 
 
Я никогда тебя не видел, никогда, но лишь тогда,  когда найдешься. 
На гулкой улочке пустой, тебя узнаю без труда, 
И ты меня, увидев в небе, улыбнешься. 
 
 
И вот так, бесконечно давно, я кружу и кружу над Москвой. 
Я как - будто снимаюсь в кино, про случайную встречу с тобой. 
И возвратившись, долго я еще не сплю. Сижу и пью, а лето тает. 
Пускай стучатся в мой ангар,  я никому не отворю. 
В нетрезвом виде авиаторы не летают.