Достиг я высшей власти.
Шестой уж год я царствую спокойно.
Но счастья нет моей измученной душе!
Напрасно мне кудесники сулят
дни долгие, дни власти безмятежной.
Ни жизнь, ни власть, ни славы обольщенья,
ни клики толпы меня не веселят!

Мне счастья нет... Я думал свой народ
В довольствии, во славе успокоить,
Щедротами любовь его снискать —
Но отложил пустое попеченье:

...О, сколь безумны мы, когда народный плеск
Иль ярый вопль тщеславное тревожит сердце наше.

Бог насылал на землю нашу глад;
Народ завыл, в мученьях изнывая.
Я велел открыть им житницы, я злато
Рассыпал им, я им сыскал работы.
Они ж меня, беснуясь, проклинали!

Пожарный огнь их домы истребил,
И ветр разнес их жалкие лачужки.
Я выстроил им новые жилища, я одежды
Роздал им, я пригрел, я приютил их.
Они ж меня пожаром упрекали.
Вот черни суд!..

В семье своей я мнил найти отраду.
Готовил дочери веселый брачный пир,
Моей царевне, голубке чистой.
Но не судил Господь мне это утешенье.
Как буря, смерть уносит жениха...

И тут лукавая молва виновником
Дочернего вдовства считала - Боже, Праведный! - 
Меня! Меня, несчастного отца!

Кто ни умрет, я всех убийца тайный:
Я отравил свою сестру царицу,
Я ускорил Феодора кончину,
Я отрока несчастного, царевича, малютку...