По земле родимой, по степи широкой, 
По тропе забытой, где трава ковыль, 
Ковылял солдатик по пыли глубокой, 
Оставлял следы сапог да старенький костыль. 

Кланялась солдатику редкая береза, 
Заходилось сердце от знакомых мест. 
На войне не плакал, а тут, откуда слезы, 
Редкие, скупые на Георгиев крест. 

Закатилось солнышко за лесок далекий, 
Ветерок вечерний выгнал слезы прочь. 
А солдатик шел да шел в счастье одинокий, 
И когда увидел хутор, опустилась ночь. 

Подошел солдатик ко плетню родному, 
Но открыть калитку силы, видно, нет. 
Поклонился в пояс, он родному дому. 
У плетня костыль поставил и достал кисет. 

Может быть, пришла сюда лихая похоронка, 
Может, сгинул без вести, слухом донесло. 
И жива жена ли, сынишка да девчонка, 
Ничего не знал солдат, ведь столько лет прошло. 

Вспомнилось солдатику, как бежал из плена, 
Как стреляли в спину, да пуля не взяла. 
Правда, зацепила, обожгла колено, 
Но дополз до леса и ночь – кума спасла. 

Поднялся солдатик на крыльцо косое, 
Костылем в окошко тихо постучал. 
И в дверях лицо увидел милое, родное, 
И руками сильными жену к себе прижал. 

Отлелися слезы, отрыдали души, 
Тихо и уютно дома у свечи. 
То, смеясь, то плача жену солдатик слушал, 
Да слышал, как сопят детишки рядом на печи. 

Было утро доброе, смехом хата полнилась, 
И в избе накуренной не хватало мест. 
Но всем тогда поплакалось, и всем тогда запомнилось 
Как у сына на груди сиял Георгиев крест.