Когда эшафот стал единственным брачным ложем 
и черное пламя бесстыдно срывало кожу 
с той, что была всех сокровищ и благ дороже, 
когда небеса оставались к молитвам глухи, 
толпа завывала: "Смерть орлеанской шлюхе!", 

о чем ты думал, 
оруженосец? 

Когда твой измученный дом укрывала полночь, 
все демоны ада слетались к тебе на помощь 
и, глядя из зеркала, из золотой оправы, 
естественно, предпочитали молчать о главном, 
когда в перекрученных жилах кипела лава, 

во что ты верил, 
оруженосец? 

Когда ты пытался забыться, свернувшись в кокон, 
она приходила незванной к тебе под окна 
и руки тянула, и руки любимой были 
по локоть в английской крови и пыли могильной; 
одетая в алое, имя твое шептала... 

...кого ты проклял, 
оруженосец?