1825

I

Когда полки в своих мундирах строгих,
В железном громе, в золоте наград
Торжественно вливаются в парад,
Их грозный вид смутить способен многих.

Когда ж, затмив собою белый свет,
Всплывут отряды конницы летучей –
Храни нас Бог, минуй нас даже случай
Предать забвенью верности обет.

Чуть шевельнись – и хриплый крик трубы,
Чуть встрепенись – и ты уже на мушке,
И вот герой играет роль игрушки,
А уж никак не баловня судьбы.

А там – прощай, дорога далека,
Мы в путь тебя проводим и оплачем,
И твой маршрут на карте обозначим,
Чтоб ты не канул без вести в века.

Пройдёшь пешком, где нет пути кибиткам,
Где Енисей – могучая река.
Сибирь для русских слишком велика,
Чтоб не сказать, вместительна с избытком.

У нас же всё вершится в свой черёд,
Всё та же жизнь, пристойна и убога,
Всё тот же [bad word]  не меняя слога,
Вот разве только новым детям врёт,
Что власть крепка, что государь – от Бога.

II

Ах, пичужки, во чистом ли поле
Нестудёные дуют ветра?..
Вы довольно шалили на воле,
Привыкать бы к порядку пора.

Проживёте без страху и риску,
Прутья прочны, задвижка крепка,
И зерно регулярно, по списку,
Вам смотрителя сыплет рука.

А смотритель, ну что за смотритель –
Воплощённая стать и краса!
И его восхитительный китель
Голубей, чем сами небеса.

Он вас правильным песням научит
И отучит валять дурака,
И пускай вас ночами не мучит
По утраченной воле тоска.

Так ли вольно на вольном-то свете,
Ах, пичужки мои, сорванцы?
Там повсюду всё сети да сети,
Там повсюду ловцы да ловцы.

80-е