каждый из нас вскочил на свой поезд.
пошлое слово, но это называется судьбою.
так боюсь не успеть спросить основного,
лишь бы эта песня не застряла в моем горле.

каждый из нас вскочил на свой поезд.
пошлое слово, но это называется судьбою.
так боюсь не успеть спросить основного,
строки рвут меня изнутри и мне больно.

горький запах пижмы и тысячелистника,
и я стою на родном берегу днепра,
греет мою душу белорусская земля,
любит своего сына, всегда ждет его назад.
тут колосится хлеб, тут шумят леса,
так мало тут безумия, бетона и стекла,
из-за которых я в москве так ослаб.
что поделать, во мне столько от крестьян.
а дороги наглухо закатаны в асфальт,
из-за шума за окном я не могу спать.
город совсем не прочь намять мне бока,
я устал, но непреклонен, как партизан.
пока к миру есть вопросы, поэты должны писать.
белкам никуда не деться из колеса.
вдохну глубоко, аж легкие трещат.
время никого не ждет, меня ждут дела.

припев

я так и не понял, куда я живу.
кого и за что, и насколько я люблю.
и вроде в тоже время я не настолько глуп,
чтобы всему, что было раньше, объявлять войну.
и все, чего коснусь, уже вряд ли станет золотом.
но ошибки нету смысла списывать на молодость.
я полез в стихи и музыкой парализованный -
наконец-то дал свободу внутреннему голосу.
а порой бессилие накатывает волнами.
что одно слово против рева толпы не фильтрованного.
его лелеешь, пестуешь, придаешь форму,
а люди идут за тем, кто срисует буквы с забора.
все настоящие примерят лавры ледокола,
их так мало, ведь большинство не готово.
но я опять сижу один на один с вопросом:
почему когда думаешь, тебе так плохо?

припев