У "максима" кровь - водица,

Он лопочет - не уснет.

В белокаменной столице

Комиссары с матросней.

Тьма висит над Перекопом,

Ждут околыши утра:

Завтра все погибнем скопом,

Завтра все погибнем скопом,

Золотые юнкера...

 

        Вам, Татьяна Михайловна,

        И семнадцать не дашь ведь.

        Вы и косы закалывали,

        Чтобы выглядеть старше.

        Да не щурьтесь вы, полноте,

        Возвращения нету.

        Вы меня и не вспомните,

        Впрочем, дело не в этом.

 

Переполнен Севастополь

Дрянью - Божья благодать,

Не видать первопрестольной

Нам России, не видать.

Где носила, где косила

Наша белая судьба -

Кровь-водица у "максима",

Кровь-водица у "максима",

И у нас не голуба...

 

        Вот, Татьяна Михайловна,

        Где нам встретиться выпало.

        Ваши губы опаловые

        До конца кем-то выпиты.

        Мы любовники старые,

        Мы, чуть что, - напролом,

        Я ведь ночи простаивал

        Под вашим окном.

 

Вот рассвет, как серый глянец,

Ухмыляется "максим":

Через прорезь, братец, глянем

На пророков и мессий.

Был Господь бы, попросил бы -

Нет, о жизни бы не стал -

Схоронить меня в России,

Схоронить меня в России,

Можно даже без креста...

 

        Все, Татьяна Михайловна,

        В пулемете нет лент.

        Обо мне не слыхали вы

        Столько зим, столько лет.

        Вы вернетесь на Сретенку

        Жарким каменным летом.

        На окне там отметинка,

        Впрочем, дело не в этом.