Прав человека, прав! –
когда он юн и минздрав,
когда он стар и сортир,
беженец, дезертир,
голоден и пожрав.

Прав человека, прав! –
когда он что-то соврав,
когда он кого-то кинув
или, напротив, разинув,
раззявив и проморгав.

Прав, человека, прав! –
когда торчит, как жираф,
голову к небу задрав,
когда ревёт, как ишак,
когда стоит на ушах,
как волшебный кролик-удав, –
всегда человека прав!

Когда улепётывает стремглав,
когда сражается аки лев,
когда лежит с дырой в голове,
когда стоит на своём
или когда приходит с ружьём
и говорит: я прав,
а ты, говорит, неправ,
а ты, говорит, слазь,
передержавший всласть,
так что уж некуда класть.

И он, как всегда, прав.
Такой у него нрав,
такие у него понятия
и особенности восприятия,
такие у него представления
о себе как о смысле творения.

И как бы он ни был бурав,
углублён или, может, возвышен,
усмирён или, может, придушен,
озверев, одурев, заорав,
взлетев или убежав, –
он прав, человека, прав.

Ведь нет никого другого,
третьего и даже второго,
кто сказал бы, не просто ав-ав,
му-му, чик-чирик и мяв-мяв,
а что человека, к примеру, мудрав,
или, там, перелев, переправ,
или же он пережив, перемёртв,
и потому проиграв.
А значит, он прав, прав,
что бы он там ни сказав.