В долине ущербная луна сияет  мертвенно  и  тускло,  концами
своего неровного  серпа  касаясь  губительной  листвы  гигантских
анчаров. В глубине долины полно уголков, где царит вечный мрак, и
те, кто там обитает, надежно скрыты от постороннего взора.  Среди
дворцовых руин, разбросанных по  заросшим  травой  и  кустарником
склонам, стелются ползучие лозы  и  побеги  вьющихся  растений  -
цепко оплетая  надломленные  колонны  и  зловещие  монолиты,  они
взбираются на мраморные  мостовые,  выложенные  руками  неведомых
зодчих.  В  ветвях  исполинских  деревьев,  что  высятся    среди
запущенных дворов, резвятся обезьянки, а из глубоких  подземелий,
где спрятаны  несметные  сокровища,  выползают  ядовитые  змеи  и
чешуйчатые твари, не имеющие названия.
     Громадные каменные глыбы спят мертвым сном под  одеянием  из
сырого мха - это все, что осталось от могучих стен. Когда-то  эти
стены воздвигались на века - и, по правде сказать,  по  сей  день
еще служат благородной цели, ибо черная жаба нашла себе под  ними
приют.
     А по самому дну долины несет свои вязкие, мутные  воды  река
Век. Неизвестно, где берет она начало и в какие гроты впадает,  и
даже сам Демон Долины не ведает, куда струятся ее воды и отчего у
них такой красный цвет.
     Однажды Джин, пребывающий в лучах Луны, обратился  к  Демону
Долины с такой речью: "Я стар и многого не помню. Скажи мне,  как
выглядели, что совершили и как называли себя те, кто воздвиг  эти
сооружения из Камня?" И Демон отвечал: "Я  -  Память,  и  знаю  о
минувшем больше, нежели ты. Но и я слишком  стар,  чтобы  помнить
все. Те,  о  ком  ты  спрашиваешь,  были  столь  же  загадочны  и
непостижимы, как воды реки Век. Деяний их я  не  помню,  ибо  они
продолжались лишь мгновение. Их внешность я припоминаю  смутно  и
думаю, что они чем-то походили вон на ту обезьянку  в  ветвях.  И
только имя  запомнилось  мне  навсегда,  ибо  оно  было  созвучно
названию реки. Человек - так звали  этих  созданий,  безвозвратно
канувших в прошлое".
     Получив такой ответ, Джин вернулся к себе на Луну,  а  Демон
еще долго вглядывался в маленькую обезьянку, резвившуюся в ветвях
исполинского дерева, что  одиноко  высилось  посреди  запущенного
двора.