Я ушел не простившись.
Потому что забыл.
Я ушел удивившись,
Я ушел, как дебил.
Я был близок к удару
И поэтому я
Сказал швейцару:
Она моя!
Оловянная кукла моя,
Она не ваша, она моя!
Но швейцар ничего не ответил,
Сделав вид, что меня он совсем не заметил.
Это сделал швейцар совершенно напрасно.
Это наглость, ты сам понимаешь прекрасно.
И когда я уже закопал его тело,
Улыбнулся я,
А сердце пело:
Она моя!
Оловянная кукла моя,
Она не ваша, она моя!
Когда я пришел к владельцу кукол,
Владелец кукол лишь громко пукал.
Вероятно, испугался владелец кукол.
Я пугал его, долго вращая глазами,
Был ужасен я.
Поймите сами — она моя!
Задрожало от страха его дряблое тельце -
Они очень пугливы, эти владельцы.
Он упал, навсегда распростившись с румянцем,
Я приветствовал это зажигательным танцем.
И коньками на паркете нацарапал я:
Учтите, дети, она моя!
Оловянная кукла моя,
Она не ваша, она моя!
Я ворвался без стука,
Потому что забыл.
Первый выстрел из лука
Все мгновенно решил -
Я попал себе в ногу
И, от боли блюя,
Сказал: ей богу,
Она моя!
И на этой грустной ноте
Я закончу свою песню.
Если хочешь дать по морде,
Не терзай себя и тресни.
Направляясь за кулисы,
Растворяюсь я -
Запомни лысый, она моя!
Оловянная кукла моя,
Она не ваша, она моя!