«Рождественская звезда» для голоса, флейты и струнных (1989)

Стояла зима.
Дул ветер из степи.
И холодно было младенцу в вертепе
На склоне холма.

Его согревало дыханье вола.
Домашние звери
Стояли в пещере,
Над яслями тёплая дымка плыла.

Вдали было поле в снегу и погост,
Ограды, надгробья,
И небо над кладбищем, полное звёзд.

А рядом, неведомая перед тем,
Мерцала звезда по пути в Вифлеем.

Она возвышалась горящей скирдой
Соломы и сена
Средь целой вселенной,
Встревоженной этою новой звездой.

Растущее зарево рдело над ней
И трое волхвов
Спешили на зов далёких и странных огней.

Морозная ночь походила на сказку,
И кто-то с навьюженной
снежной гряды
Всё время незримо
входил в их ряды.

По той же дороге,
чрез эту же местность
Шло несколько ангелов
в гуще толпы.
Незримыми делала их бестелесность,
Но шаг оставлял отпечаток стопы.

Светало. Рассвет,
как пылинки золы,
Последние звёзды
сметал с небосвода.
И только волхвов
из несметного сброда
Впустила Мария в отверстье скалы.

Он спал, весь сияющий,
в яслях из дуба,
Как месяца луч в углубленье дупла.
Ему заменяли овчинную шубу
Ослиные губы и ноздри вола.

Стояли в тени,
словно в сумраке хлева,
Шептались, едва подбирая слова.
Вдруг кто-то в потёмках,
немного налево
От яслей рукой отодвинул волхва,
И тот оглянулся: с порога на деву,
Как гостья,
смотрела звезда Рождества.
_________________________

«Рождественская звезда» была написана для «Декабрьских вечеров»: мне как-то позвонила Ирина Александровна Антонова, директор пушкинского музея, и попросила меня к юбилею Пастернака написать какое-нибудь сочинение. Она даже предлагала оплатить этот заказ, но я гордо отказался: сказал, что я очень люблю этот цикл — «Декабрьские вечера» и очень люблю музей Пушкина, и поэтому деньги принципиально не возьму. Сочинение было поставлено в программу в исполнении оркестра, которым руководил в то время Юрий Башмет. И он хорошо сыграл — хорошо продирижировал, музыкально… Но здесь были 2 момента, которые мне очень не понравились. Во-первых, у нас был договор, что я напишу это сочинение специально для Алёши Мартынова, которого высокого ценю как замечательного певца (я писал «Рождественскую звезду» принципиально для тенора, а не для женского голоса; здесь манера письма такая, что, пожалуй, женский голос и петь правильно это сочинение не может), но поскольку у Башмета всегда свои идеи и свои дела, то он, не спросясь никого — ни меня,  ни певца… — поставил на премьеру ученицу Нины Львовны Елену Брылеву. И второй неприятный для меня момент: я написал в конце сочинения, там, где заканчивает петь тенор, каденцию для альта, и, естественно, хотел, чтобы Юра сам сыграл этот конец, то есть чтобы он взял альт и уже не дирижировал, а только играл, потому что играет он, конечно, на альте замечательно. Но Юра отказался это сделать и отдал всё какому-то альтисту из своего оркестра, у которого плохо звучал альт и который ничего не понял в этом соло. Поэтому, всё-таки,  исполнение было для меня далеко не идеальным.

Текст для «Рождественской звезды» взят из «Доктора Живаго» — это вот самое, может быть, лучшее  стихотворение Пастернака…
— Но вы над ним довольно хорошо поработали…
— Да, я сократил его, конечно, поскольку некоторые слова мне показались немного вычурными. Мне хотелось, всё-таки, чтобы это событие — Рождение Христа — было рассказано как можно более просто и естественно; и мне казалось, что весь этот литературный язык вообще должен быть ближе к пушкинскому, а ведь у Пастернака иногда выступает не очень-то хороший, на мой взгляд, маньеризм. И я, конечно, очень извиняюсь, но я, всё-таки, вынужден был его стихи немного подправить для того, чтобы сделать их более простыми…
— …и просто сделали некоторые замены слов и некоторые большие купюры.
— Совершенно верно. Но, по-моему, я там ничего не испортил…

Сочинение написано, в принципе, в тех же красках, которые для меня связаны всегда с духовным