Был обычай у предков наших — 
На восток на заре креститься. 
И в беде от сохи и пашни 
Их манила крылом Жар-птица.
Голосами, как медь, тугими, 
Темень ночи с шестов осиля, 
Прославляли Жар-птицу пивни, 
День встречая по всей России.

С голодухи — потуже пояс, 
Запахнув армячишко рваный, 
Уходили на дальний поиск 
От господ — на восход Иваны

За мечтой. И хмельнее браги 
Кровь бродягам вздувала вены, 
Уводя за Урал ватаги, 
На Амур, Колыму и Лену.

Тропы в топях костьми устлали, 
Потом волоки оросили 
Открыватели дальних далей — 
Ходоки на восток России.

А проведав, хранили строго 
Тайну — те, кто цингой заморен, 
Кто рубил на пути остроги... 
А Жар-птица жила за морем,

В бирюзовой прозрачной бухте, 
В той, что в споре однажды выдал 
Им, отважным, могучий Кутха, 
Косоглазый камчатский идол.

А Жар-птица сверкнет зарницей, 
Ясным днем полыхнет по странам, 
Но на ночь запирает птицу 
Жадный Кутха в шатер вулкана.

И, от сглаза пришельцев пряча, 
В бубен лупит шаман горбатый. 
День и ночь сторожат Авачу 
В океане три камня-брата...

Но однажды привел ватагу 
На погибель шаману Кутхе 
Русский штурман Иван Елагин — 
Срубы ставить в подкове бухты.

И нашли корабли фарватер 
Меж камней в голубой лазури. 
А шаман провалился в кратер 
И столетия трубку курит.

Не поверил бы я в поверье, 
В каждом домысле есть граница, 
Да, видать, обронила перья 
В бухте той и моя Жар-птица.

В чудо-городе, у причалов 
Ярче, чище не знал красы я. 
И отсюда берет начало 
В безграничность моя Россия...

А еще, если взять на веру 
То, о чем говорят в народе, 
Полюбился Жар-птице север — 
Днем и ночью по тундре бродит.